Валерий Ефимович Дёмин. Путь.

Родился я на Алтае, в селе Завьялово, в 1943 году. По семейной легенде в день Победы вместе со всеми кричал «ура!», и будто бы мне это так понравилось, что долго не мог остановиться. Это объясняет, почему до сих пор чувствую себя «ура-патриотом». Сразу после войны родителей направили в бывший немецкий город Мемель, ставший литовской Клайпедой, помогать налаживать там новую жизнь. На эту работу у них уходили все силы, пришлось отдать меня в литовский детский сад – русских еще не было. В результате по-литовски я научился говорить лучше, чем по-русски, и помню случаи, когда я не мог втолковать родным на родном языке про то, о чем лопотал по-литовски. Спустя много лет, когда я приехал на остров Залит снимать старца Николая (Гурьянова), он меня, незнакомого ему человека, встретил несколькими фразами, смысл которых понять я не мог. Понял только, что он сказал их мне на литовском языке, который к этому времени я совершенно забыл (из Литвы мы уехали, когда мне было одиннадцать). И еще я понял, что старец мою жизнь знает, может быть, лучше, чем знаю ее я сам. Я ее помню так, словно она протекала на разных планетах. Начало 60-ых, радиофак Нижегородского университета, на каникулах со студенческой агитбригадой езжу по деревням и имею наглость читать антирелигиозные лекции, ничего не зная о Церкви. Конец 60-ых, мечтаю из «физиков» сделаться «лириком». Мечту мою разделяет мой будущий соавтор по кино и по жизни студентка того же университета Людмила. Биография становится общей. Я проваливаюсь на режиссерский факультет, она – на актерский. В результате, делаемся сценаристами, я после ВГИКа, она после Высших курсов. Я работаю журналистом, она педагогом. Уходим в дворники. Принимаем крещение. Пишем сценарии для игровых фильмов. Кое-что доходит и до экрана. Получаем от коллег грамоту за лучший сценарий года («Предательница», 1977 г.), из Голливуда денежный приз за проект так и не осуществленного русско-американского фильма («Модельер и оборванка»). Но единомышленников среди режиссеров найти не можем. Доживаем до перестройки, до первых православных кинофестивалей. Уходим в документальное кино, где режиссерами делаемся уже сами… В итоге — полтора десятка документальных фильмов (среди них пять фильмов из сериала Никиты Михалкова о русском зарубежье), но для нас важнее всего – набитый проектами сценарный портфель. Некоторые из сценариев получили главные призы на конкурсах «Золотого Витязя», «Лучезарного ангела» и «Покрова», но ничего пока не опубликовано. С надеждой ждем перемены курса кинематографического корабля России. Один из наших фильмов («Кадетская перекличка») заканчивается известным пророчеством Оптинского старца, сделанным в феврале 1917 года: «Русский корабль будет разбит, но ведь и на щепках и обломках люди спасаются. Явлено будет великое чудо Божие… И все щепки и обломки волею Божией и силой Его соберутся и соединятся, и воссоздастся корабль в своей красе и пойдет своим путем, Богом предназначенным…»

В ожидании этого чуда и живем ныне.